Честь офицера
Не так давно Россия (впервые, кстати, за много-много лет) вспомнила о русских солдатах и офицерах, погибших на территории Франции в I мировую войну, и послала представителей на традиционную церемонию памяти павших героев. Ее проводят русские эмигранты и власти страны, их приютившей, на военном кладбище Сент-Илэр-ле-Гран примерно в двухстах километрах от Парижа. Почему именно здесь? Потому что в этих местах (департамент Марна) велись в 1916-1917 годах самые ожесточенные сражения с немцами.
На нынешней церемонии присутствовали и пили шампанское в провинции Шампань дипломаты из Москвы и, как принято говорить, «представители демократической общественности». Но, уверен, никто из них не знает, что на скорбном погосте, затерянном среди прекрасных рощ полей и перелесков; в могилах, на которых белеют кресты, покоится немало офицеров – питомцев Лесного института, спаянных, как они шутя говорили, «Великим Зеленым Братством».
…Так сложилась судьба, так распорядилась фортуна, что в составе Русского экспедиционного корпуса (сформирован в январе 1916-го по просьбе французского правительства) был представлен и Корпус лесничих. А некоторые бравые поручики, прибывшие в Марсель, Брест и Ла Рошель, чтобы идти в бой под командой генералов Лохвицкого и Марушевского, еще недавно помышляли не о кровавом мече Марса, а о мирном мече Колесова. Но разразилась война, и они ушли на нее добровольцами – из Москвы, Екатеринбурга, Пскова, Челябинска…
Семенихин, Плахетко, Востряков, Корниевский, Волков, Лесаков… Можно назвать ряд других имен. Тех, кто был рожден и воспитан для того, чтобы сажать и защищать деревья, а в трудный для страны час защитил Отчизну.
Россияне, влившиеся в состав 5-й французской армии, в полном смысле слова не щадили живота своего, отстаивая эту, казалось бы, чужую им землю. Один лишь, но страшный пример: в апреле 1917-го всего за 5 дней боев вблизи Реймса они потеряли убитыми и ранеными около 5 тысяч солдат и 70 офицеров – более половины личного состава, находившегося в тот момент на передовой! Но жизни свои отдали дорого – было уничтожено и взято в плен 11 тысяч немцев, захвачен ряд стратегических высот.
…После революции Франция предоставила нашим землякам выбор: остаться в армии, работать на военных объектах или отправиться в Алжир в лагеря для интернированных. 1700 человек выразили желание продолжать сражаться с врагом и записались в русский батальон под командованием генерала Гутуа (кстати, его отец тоже был лесничим). Большинство из этих храбрецов так и не вернулось из боя.
За отвагу, за особые заслуги французы присвоили батальону звание «Русского почетного легиона». А вот большевистское правительство… объявило его вне закона. Воистину, нет пророка в своем отечестве.
…Сейчас на кладбище в Сент-Илэр-ле-Гран каждый год церемония памяти. Утром – литургия, потом панихида. И приезжает сюда не только старшее поколение, но и эмигрантская молодежь. С 20-х годов тут существуют организации юных патриотов: «Витязи», «Соколы», «Лесные разведчики». В последнем названии как бы запечатлена память и о русских офицерах-лесничих, к которым также относятся слова маршала Фоша, главнокомандующего союзных войск: «Если Франция не была стерта с карты Европы, она обязана этим России».
Друг природы – «враг народ»
А в самой России между тем происходили иные трагические события, тоже уносившие жизни ее верных сынов. Одно из самых кровавых, если не самое кровавое пятилетие для питомцев лесной альма-матер (1914-1919 годы) продолжалось.
На Всероссийском съезде лесоводов и лесных техников в Петрограде левые эсеры и иже с ними выдвинули лозунги: «Если земля трудящимся, то лес – нуждающимся!», «Лесами должен распоряжаться сам народ!». Лесные профессионалы, «ограничивающие права широких масс», признавались врагами. Их травили на митингах, травили в печати, избивали, убивали…
Редкие издания рисковали тогда вступиться за «контрреволюционеров». Среди них - журнал «Леса Республики». Вот несколько выдержек из его публикации 1918 года.
«Нажим на леса получил дикие формы. Рубили все, кто мог и хотел. Расправились с лесом, как с вечным своим врагом. Можно было думать, что революция направляется именно на лес… Эксцессы были ужасающи. Рубка леса приняла безумный характер. Рубилось все, что было под руками. Всякая попытка прекратить анархию в лесном деле заранее была обречена на неудачу…
Лесничий… оказался лицом к лицу перед фактами небывалой для него категории. Лес, порученный его заботам и попечению… на его глазах расхищался – и он стоял перед этими фактами с опущенными руками».
Насчет опущенных рук позволю себе не согласиться. Сопротивлялся лесничий. И погибал. Пусть не в таком количестве, как офицеры в сражениях I мировой, но все же. Среди жертв – Корабельников, Воеводин, Петраков, Лернер… Да разве сохранились в анналах все имена…
Можно было убивать и по-другому – лишив любимого дела. А за противостояние терроризировать «врага народа» и его семью.
Продолжим цитировать журнал «Леса Республики»: «В Шенкурском уезде Архангельской губ… Кургоминский Волостной Земельный комитет взял в свое полное распоряжение из Конецгорского лесничества Кургоминскую и Тулгасскую лесные дачи, отстранив технический персонал. Недовольство жестоко подавлялось.
Волостные Земельные Комитеты в пределах Топецкого лесничества того же уезда постановили, что никаких лесничих… не нужно, а потому вся лесная администрация была удалена… Комитеты сами занялись продажей лесов артелям, допуская рубку повсюду, не обращая внимания на план хозяйства, установленный при лесоустройстве…
Подобное же явление встречаем в Осташковском уезде Тверской губ. Ранцевское лесничество, расположенное в истоках нашей главной водной артерии – Волги, разделено между тремя смежными волостями. Волостные Земельные Комитеты… ведут… лесное хозяйство, которое ничего общего не имеет с установленным по плану лесоустройством…
Примеров анархии в лесах можно привести огромное число. А за анархией – жертвы, жертвы».
Лесовод, как известно, человек самой мирной профессии. Но и ему, как вы видите, приходилось воевать на самых разных фронтах, когда того требовали понятия о ДОЛГЕ и ЧЕСТИ.
Подготовил Олег БОРИСОВ
