Бог – есть любовь: и к человеку, и зеленому миру

Встречаем Светлое Христово Воскресение
Есть православная Пасха, есть – католическая. Но разделение религий придумал не Бог, который олицетворяет любовь и милосердие. Различия создали люди ради своих собственных, порой весьма далеких от заповедей Христа целей.

Сегодня мы расскажем вам некоторые любопытнейшие эпизоды из жизни великих писателей – Иоганна Вольфганга Гете и Жорж Санд. Думаю, и православным, и мусульманам, и иудеям будут интересны их малоизвестные моменты биографии. Почему? Да именно потому, что весь род людской, если в нем не погасла искра Божья, объединяет любовь: к мужчине, к женщине, к старику, к ребенку, к ближнему своему, к природе, дающей пищу материальную и обогревающей сердца. Любовь к дереву и цветку – лучшим созданиям Творца.

Магистр слова и министр экологии

В 75-летнем возрасте Гете сделал предложение руки и сердца юной 17-летней девушке и страшно переживал, что оно было отвергнуто; страдал от неразделенного чувства. Критики сегодня говорят: «В этом весь Гете – нестареющий поэт, музе которого всегда нужно было состояние влюбленности». Но весь ли? И только ли амурами питалась эта самая муза? Пролистаем страницы немецкого журнала «Дойче Велле».

Гете стеснялся своей вспыхнувшей к старости страсти, не хотел показаться смешным. А за 40 лет до этого он боялся насмешить германских бюргеров увлечением естественными науками, в том числе ботаникой и лесоводством.

Прожив на белом свете долгие годы, Гете успел побывать и писателем, и юристом, и ученым, и даже министром. Каким именно? Слова «экология» тогда не знали. Но, если следовать сути вещей, не зацикливаться на официальном титуле, то «магистр слова», как называли поэта современники, был министром именно экологии.

…Еще мальчишкой Гете подружился с будущим правителем герцогства Карлом-Августом Веймар-Эйзенахским. И тот, когда молодому человеку исполнилось лишь четверть века, зная энергичную натуру приятеля, предложил ему министерский пост.

Помните строки: «Не пылит дорога, не дрожат кусты. Подожди немного – отдохнешь и ты». Ну, прямо о нашем герое. Ибо Гете должен был отвечать в своей новой должности и за озеленение (т.е. за те же кусты), и за дорожное строительство, и за лесную, и за горную промышленность, и за многое другое, так или иначе связанное с охраной природы.

На этой, весьма ответственной работе Гете открыл в себе любовь к деревьям, страсть к лесоводству, минералогии, геологии. Он так ретиво взялся за дело, ввел столько полезных нововведений, что Карл-Август решил доверить охочему до трудов «дружбану» обязанности и главного смотрителя библиотек герцогства, и хранителя ботанических, лесоводческих, минералогических коллекций. И каждый листок, каждая ветка были на учете. Молодому реформатору природы с министерским портфелем построили домик в знаменитом парке в Веймаре. Но Гете буквально за несколько лет так завалил комнаты всякими корнями, саженцами, гербариями, чучелами, камнями и т.д., что жить в них стало практически невозможно. Пришлось подыскивать новое, более просторное обиталище (обязательно с большим садом),  где можно было писать большое научное исследование «Опыт в метаморфозе растений».

Открывая «зеленые острова» своих родных мест, Гете познакомился с Александром фон Гумбольдом, открывавшим «зеленые Америки» уже по всей планете. Знаменитый следопыт и путешественник писал, что коллега обогатил его восприятие природы. И эта похвала дорогого стоит.

…В Национальном музее Гете в Германии бережно сберегается его флоро-фаунная коллекция из 23 тысяч объектов! Тут всевозможные пестики-тычинки, листочки-лепесточки… Осмотр коллекции не входит в обязательную программу экскурсии для туристов. Посетителей здесь мало, ведь почти всех Гете интересует лишь как великий поэт. Однако задумаемся: поднялся бы он до таких высот Парнаса, если бы не был наделен столь глубокой и всепоглощающей любовью к природе?

Загадка флокса «Жюль Сандо»

Как-то в отпуске встретился я на Десне с Алексеем Уваровым, приехавшим с Урала отдохнуть в родные места. Стоял теплый, погожий вечер, хорошо клевали окуньки, и молчаливый, даже немного угрюмый Алексей вдруг разоткровенничался.

- Знаешь, вот я – дипломированный инженер, начальник цеха завода, руковожу сотней людей, и ничего, говорят, справляюсь. Словом, крепко стою на ногах. Но временами бывает накатит вдруг что-то, хочется бросить все, отложить дела – и махнуть в родную Ольховку. Выхаживать свое дерево, поливать свой цветок. Как всю жизнь делал отец.

«Уваровское» дерево мне показали. Это – береза, выше других, белее. Хрупким прутиком посадили ее в землю. Вон теперь какая вымахала!

Цветка же, о котором поминал Алексей, не видели. Говорили, что Уваров-старший вывел необычный сорт тюльпана. Будто бы, приезжали взглянуть на него ценители «из самого Киева». Рассматривали лепестки в лупу, что-то скрупулезно измеряли, удивлялись.

Ольховка же, в свою очередь, дивилась на чудаков-горожан: ну не странно ли, взрослые люди, отцы семейств, часами глазели, затаив дыхание, на какие-то тычинки и пестики! Ладно бы стояла деревня посреди голой пустыни. А то ведь вокруг – в лесу, в поле, в венках, что сплетала детвора, переливалось такое многоцветье из лютиков, кашки, кошачьих лапок, фиалок, незабудок, ландышей, что восторги по поводу еще одного цветка казались здешним жителям просто смешными.

Прошло много лет. Но вот недавно неожиданный случай ярко осветил в памяти тот, почти забытый вечер на рыбалке.

Началось все с выставки цветов. Откровенно говоря, заглянул туда, чтобы согреться: на улице подморозило. Больше для приличия, чем из интереса, стал бродить по залу. На дощечках возле экспонатов названия: гвоздика «Сердце Данко», пышная роза «Кардинал», гладиолус «Испания». И вдруг в глаза бросилось – флокс «Жюль Сандо».

Жюль Сандо? Третьестепенный французский писатель, даже не вписанный в объемные тома «Истории французской литературы». За что ему такая честь? Почему имя его носит прекрасный гордый цветок? Ведь нет цветка «Оноре Бальзак» или, скажем, «Эмиль Золя».

Удовлетворить любопытство помогли сотрудники Ботанического сада, знакомство с многочисленными биографиями Жорж Санд, материалами ленинградского писателя Александра Разумовского.

…Итак, Леонар Сильвен Жюльен Сандо, или просто – Жюль. «Старина  Жюль» – называл его Бальзак, когда они были дружны. «Милый Жюль» - окликала своего возлюбленного двадцатисемилетняя Аврора Дюдеван. Первый роман «Роз и Бланш» Аврора написала вместе с Сандо, главу за главой поочередно, и настояла на том, чтобы на рукописи стояло его имя, правда, чуть измененное – Ж. Санд, ставшую вскоре всемирно известной.

Однако через какое-то время они расстались. А как же быть с цветком? – спросите вы. Подлинную разгадку подсказало знакомство с последними годами жизни Жюля Сандо, после смерти его единственного, горячо любимого сына. Горе потрясло отца. Он бросил Академию, уехал из Парижа на родину – в провинцию Берри. Седого, незнакомого здешним крестьянам человека теперь часто можно было видеть в окрестных полях и рощах. Устав, он садился под дерево, перечитывал письма сына. Любовью его стали цветы. Может быть, потому что цветы, как дети…

Лейка, совок, семена, клумбы, беседы с лесниками, садовниками, ботаниками – и так год за годом. Незадолго до смерти Сандо вывел новый флокс с темно-розовыми цветами, нижняя сторона лепестков чуть бледнее. Это было его оправдание перед будущим, его бенефис, кусочек его любви, его «аленький цветочек». Сам цветовод не усел назвать свое детище, но соседи дали цветку имя создателя – «Жюль Сандо». Уже более ста лет сорт этот известен селекционерам всего мира, ценим ими.

…Вот так случилось, что старый флокс с французской родословной напомнил Ольховку, теплый летний вечер, «чудной» тюльпан Уварова и мечту его любящего сына Алексея: выходить свое дерево, полить свой цветок.